Поездка в Англию учит вежливости

НОЛЬ ДЛЯ САМЫХ ВЕЖЛИВЫХ

«Чистый англичанин очень бережёт время.
Время для него – всё.
Не зря нулевой меридиан проходит как раз
через эту территорию».

Е.Д. Марченко

…Естественно, максимум внимания хочется уделить Великобритании – стране, в ко­торой была построена обсерватория, где до сих пор отсчитывают время когда-то самые точные в мире часы. От стен Гринвичской обсерватории начинает свой бег по земному шару линия нулевого меридиана. На этой линии очень любят фотогра­фироваться туристы. Почему? Только ли желание запечатлеться на фоне уникальной достопримечательности влечёт их в Гринвич?

Говоря языком обыденным – да, конечно. Это ведь так увлекательно – постоять на линии, с которой начинается отсчёт времени! На нулевом меридиане начинается эволюция сознания, превращение «человека обыденного», «биологического», в «человека ноосферы», человека космического. Здесь, на «линии ноль», сознание обретает ось, связывающую два полушария мозга, и обретает способность посылать импульс от мозга к мозгу. Сделать это невозможно без… английской вежливости.

Что же это такое – вежливость по-английски? Как она связана со способностью человека дохо­дить до мозга другого человека? Начнём с того, что Англия глазами обычного наблюдателя – это страна, жители которой почему-то вызывают необъяснимое уважение к себе.

Действительно, чувства особой любви англичане не вызывают – холодноваты, слегка отчуждённы, слегка высокомерны… Но за всё за это и уважаемы. В чём причина? «Что это за культурная прослойка и культурная программа, которая смогла занять… главенствующую позицию в обмене чисто человеческом, в обмене не земном, в обмене информационном?»

Ответ звучит уже в самом вопросе: Англия – страна, в которой человек как существо земное, чисто телесное, «слегка животное», начинает превращаться в человека как такового – способного к информационному обмену с другим человеком. В этой стране чувственный, энергетический контакт между людьми становится предметом, скрываемым от посторонних глаз, либо предметом необидного осмеяния.

Эти формы преодоления телесных инстинктов проявлены в стране весьма ярко. Например, в Лондоне продаются майки с надписью: «Никакого секса, пожалуйста, мы – британцы». А что говорить об абсолютно необъяснимых и непонятных никому, кроме самих англичан, «физиологических» шутках?! Грубость «безголовой» телесности – вот над чем смеются англичане. Для преодоления этой грубости англичане взрастили и культивируют не только свой знаменитый юмор, но и целую систему традиций, которые беспрекословно выполняются веками.

Беспрекословная подчинённость англичан традициям столь же непонятна иностранцам, как и английский юмор. Вспомните, например, с какой иронией описал типичного англичанина Фёдор Михайлович Достоевский: «Слева сидел чистый, кровный англичанин, рыжий, с английским пробором на голове и усиленно серьёзный. Он во всю дорогу не сказал ни с кем из нас ни одного самого маленького словечка ни на каком языке, днём читал, не отрываясь, какую-то книжку… и, как только стало десять часов вечера, немедленно снял свои сапоги и надел туфли. Вероятно, это так заведено у него было всю жизнь, и менять своих привычек он не хотел и в вагоне».

Самая заметная из английских традиций – очереди. Если на автобусной остановке стоит хотя бы один англичанин, он уже стоит в очереди. Потому что следующий подошедший никогда не попытается забежать вперёд. Если же вдруг такое бедствие, паче чаяния, случится – горе нарушителю традиции! На него выльется ушат холодного и – что удивительно для тех, кто стоял в очередях российских – абсолютно молчаливого презрения тех, кто окажется рядом.

Чем же так важны очереди для нации, проделавшей первый шаг от жизни телесной к жизни собственно человеческой? Вновь находим ответ…: «На вопрос, что же мне понравилось больше всего в Англии, я отвечаю – очереди. И это на самом
деле так… Само состояние очереди доставляет невыразимое удовольствие, потому что ты ощущаешь своё пространство, которое никто никогда не нарушит… никогда никто не перейдёт твоё место.

Я сама это переживала… Очередь была очень большая. И при этом я отвернулась в окно и засмотрелась на происходящее за окном. Англичане стояли, никто меня не потревожил. И только когда я обернулась, они мне очень вежливо рукой показали, что впереди меня уже огромное пустое пространство; пространство, которое в России было бы тут же занято – или теми, кто обошёл и встал без очереди, или просто бы тебя попросили очень быстро перейти, потому что все спешат, все торопятся.

А здесь очередь есть нечто само собой разумеющееся. Очередь есть средство общения человеческое. Очередь есть понятие этническое, когда ты в какой-то иерархии какой-то культуры занимаешь какое-то место, и это место ты ценишь, и ценят все окружающие. И никто не желает тебя сместить с твоего места, занять твоё место, перегнать тебя. Поэтому их язык и стал ведущим языком на планете: в этом языке так много вежливых слов, так много обращений, которые не требуют ответа, так много различных вводных слов, которые ласкают слух…» (Е. Д. Марченко)

… никто в мире не откликается на вопрос «Как пройти…?» столь вежливо, как это делают англичане. Вам не просто подробнейшим образом объяснят маршрут, но и покажут, и проводят до места, сопроводив прощание с вами традиционными речевыми оборотами «dear» (дорогой) или «love» (милый), что вовсе не говорит о внезапно вспыхнувших к вам чувствах. Просто вежливые, ласковые слова – это первое, что открывает путь от человека к человеку, а точнее – от мозга к мозгу.

«Звуковая ласка английского языка позволяет им пользоваться между “человеками”. Мозг от мозга отделён на расстояние. Это расстояние в побуждение. И чтобы импульс от одного мозга дошёл до второго мозга, обязательно нужно пространство. Это пространство должно быть ласковым, должно быть вежливым, оно должно настраиваться на “плюс”. Потому что побуждение проходит только через “плюс”, и оно перейдёт в другой мозг только по “плюсовой” волне и никогда не перейдёт по “минусовой” волне. И англичане смогли это создать».

А чтобы сохранить эту «плюсовую» волну от мозга к мозгу, чтобы не сбить её в «минус», англичане научились всю «минусовую» информацию прятать внутри себя, оставлять внутри своего мозга. Отсюда эта молчаливость, эта кажущаяся холодность, которая на самом деле есть не отсутствие чувств, а сформированное традициями умение не опускаться до выражения «минусов» вовне.

В одном из электронных изданий появилось описание случая, когда англичанка, оказавшаяся в России, столкнулась в трамвае с хулиганистым малым. Желая напугать иностранку, тот внезапно вытащил из-под полы пальто дохлую крысу и поднял её к лицу англичанки. По свидетельству российской сопровождающей, визг подняли стоявшие рядом москвички, а вот на лице англичанки не дрогнул ни один мускул. Позже она доверительно рассказала сопровождающей, что нервный шок всё-таки испытала. Но сумела не вывести «минус» наружу!

«Снаружи ты должен быть вежлив. Это и есть первая стадия трансформации сознания… Это когда всё, что у тебя в “минус”, ты перерабатываешь внутри собственного мозга. А всё, что у тебя в “плюс”, ты выводишь наружу… и у тебя всегда есть блок фраз, блок вежливых фраз, ни к чему не обязывающих, но создающих тот постамент, через который способен пройти твой импульс в импульс другого человека. И другой человек,   если он имеет тот же постамент, он примет твой импульс».

В противном случае импульс погаснет. И тогда невозможно будет испытать чисто человеческого наслаждения от ощущения безопасности, когда есть уверенность, что никто тебя не обидит грубым словом, не выразит вслух возмущения от твоей невольной бестактности, неловкости, неточности, когда сделают вид, что ничего не произошло. «И от этого ты всегда себя чувствуешь некой положительной единицей… есть некое поле, в котором ты можешь себя про­являть».

Итак, вежливость – первый шаг трансформации сознания и главное условие бесконфликтного человеческого общения. Блоки вежливых фраз – необходимость, благодаря которой человек получает возможность «достучаться» до другого человека, предоставив ему право быть «плюсом», быть заведомо невиновным. Презумпция невиновности – первое человеческое право. У землян другой закон – «ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!». Англия, которая, как это не парадоксально, завоевала полмира, создала язык, в котором нашло своё развитие именно человеческое начало.

В стране обетованного человечества, России, забота о детях проявлена как нельзя ярче. У нас дети остаются детьми «до самой пенсии»! Почему же англичане, владеющие секретом первого шага от мозга к мозгу, детей любят меньше, чем животных? Один из важнейших жизненных принципов англичан иногда выражают следующей формулой: «Мы пришли в этот мир не для того, чтобы получать удовольствие». И этот принцип реализуется, прежде всего, в воспитании детей.

Детей принято держать в строгости, и чем выше в обществе вы находитесь, тем больше строгостей. Нередко приходится видеть, как в богатом английском доме, с огромной гостиной, ги­гантской спальней, величественным кабинетом, так называемая детская комната находится почти на чердаке и представляет собой убогую каморку. Делается это вполне осознанно, из принципиальных соображений, чтобы не нежить. Неслучайно, видимо, движение бойскаутов зародилось в начале XX века именно в Англии, и лозунгом его стало «Будь готов!». Подлинный англичанин должен быть готов к любым трудностям в любую минуту.

Второй важный принцип: «Дети должны быть видны, но не слышны». Поэтому в английских пабах часто можно увидеть на дверях табличку: «No children, no dogs» («Детям и собакам вход
воспрещён»). Так в чём же дело? Почему англичане так не любят детей? Всё дело именно в «первом шаге»: англичане уже вышли за пределы земного, биологического начала, но и не дошли до развитого человеческого существования. Они находятся «между».

Английский язык – это тоже язык «между», между русским языком ноосферы и латинским языком биосферы. Итальянский язык землян, язык превращения абстрактных человеческих понятий и схем в материальные воплощения – с одной стороны, русский язык чистых понятий и схем – с другой. Англичане удерживают «ноль», состояние перехода – полуоттенки, полусхемы, полутона… «Нет уже готовых схем развитого разума и так же нет нарочито украшенных, проявленных стилей и форм».

Это состояние «между» может выглядеть как некое «недо…» – недоделанность, недооформ­ленность чего-то. Взять хотя бы пресловутые раздельные краны в ванных комнатах английских домов и гостиниц. Кто мешает англичанам устанавливать в ванных современные смесители? Необъяснимое упорство англичан в подобных вопросах обычно списывают на безудержный английский консерватизм, но дело как раз не в нём.

Дело в том, что у англичан «своя задача, и задача у них очень сложная – не иметь ничего своего в проявленном мире». То есть находиться «между», в «ноле», где всё приглушённое, лишь слегка обозначенное, неяркое… «Удивительнейшее, уникальнейшее состояние соответствия. Это состояние зарождения, когда ещё не произошло, но уже присутствует. И когда уже умерло всё лишнее, когда уже всё отточено».

И вдруг в это состояние вмешиваются дети! «Англичане совершенно не любят детей, потому что дети постоянно мешают жить на полутонах или на полусхемах. И дети – не что иное, как полное подавление схемы и вывод её в реальность.

Англичане любят собак и кошек, чтобы не стать привидениями раньше времени. Но с другой стороны, у них масса привидений». Их видят во дворцах, замках, старинных особняках и родовых поместьях. Даже музей создали не Артура Конан Дойля, а Шерлока Холмса, литературного персонажа, вымышленного героя, призрака. А что такое состояние призрака как не состояние «между небом и землёй»?

С одной стороны – ноосферный, человеческий взгляд на подобные музеи: зачем увековечивать персонаж? У него есть автор, который всё придумал и которому за это надо создать музей. С другой стороны – земной, биосферный взгляд: зачем нужен музей персонажа, если есть конкрет­ное дело – поимка преступников. Полезно было бы извлечь из написанного автором всё, что будет способствовать поимке, а музеи делу не помогут.

Между земным и человеческим – Англия с музеем Шерлока Холмса. Потому что читателю имен­но Холмс, литературный герой, даёт возможность получить наслаждение при чтении книги, этой полусхемы.

Итак, Великобритания – страна обнуления, страна «между». Для тех, кто хочет прожить это состояние сам, Англия – незаменимое место на планете. Однако так было вчера, сегодня это положение Англии, возможно, поставлено под вопрос. Мир становится «теснее», страны земные и человеческие сближаются, стягиваются друг к другу, а потому может наступить момент, когда они выйдут на прямой диалог друг с другом, на прямые связи био-ноо, и тогда Англия, английс­кий язык, выполнив свою роль, отойдут «в тень» истории.

Одним из сигналов, подтверждающих эту возможность, стало сообщение о том, что США собираются «перетянуть» всемирное время на себя, так как сегодня самый точный в мире хронометр находится на их территории. Американцы хотят ввести новую, автоматическую, систему хранения времени, которой противостоят сторонники прежней, «ручной» системы. Пока их большинство, но как знать, не возобладает ли постепенно прагматизм землян, стремящийся к автоматизации всего, в том числе и отношений со временем?

Однако мы помним, что произошло со временем, которое хотели «провести» – оно просто встало. Об этом в «Приключениях Алисы» нам рассказал замечательный английский математик и сказочник Льюис Кэрролл.

Игорь СТРЫЖКОВ

ИСТОЧНИК:  газета “РИТМОВРЕМЯ”